11а, б ЕГЭ литература

Изучите, поможет на экзамене.

Б. Пастернак.

«Гамлет», «Февраль. Достать чернил и плакать…», «Быть знаменитым некрасиво…», «Снег идёт», «Определение поэзии», Стихотворение Ю. Живаго «Зимняя ночь».

 

Какие темы звучат в поэзии Бориса Пастернака?

 Тема любви,

тема искусства,

творчества, тема города (Петербург, Москва),

тема повседневной жизни,

 тема трагической судьбы поэта в тоталитарном обществе,

 философская лирика, где поэт размышляет о времени, о жизни и смерти, о чуде человеческого существования, о вере в жизнь, в будущее;

тема природы.

Тема природы.

Природа у Пастернака особенная. Она сама говорит о себе. Она живая, об этом говорят названия стихов: "Плачущий сад", "Нескучный сад", "Чирикали птицы и были искренне", "Весна. Я с улицы, где тополь удивлён". Природа живёт человеческой жизнью: она совершает поступки, радуется, страдает, влюбляется...Душа его поэзии - душа озорницы,  проказницы, движения которой порывисты, суматошны. САД ТОРМОШИТСЯ, СТЕПЬ РУШИТСЯ, ВЕСНА ВРЫВАЕТСЯ НАХРАПОМ.

 Любимые пастернаковские образы в поэзии о природе. Мелкие дробные частички природы: ветки, почки, стручки гороха, капли, градинки, льдинки, снежные хлопья - всё то, что брызжет, катится, трепещет, шевелится, грохочет, т.е., что воплощает кипение  жизни.

Марина Цветаева писала о Пастернаке: "Его грудь заполнена природой до предела. Кажется, уже с первым своим вздохом он вздохнул, втянул её всю - и вдруг захлебнулся ею, и всю последующую жизнь с каждым новым стихом выдыхает её, но никогда не выдохнет". Вслед за Тютчевым Пастернак провозглашает: природа - огромный живой организм, в котором есть душа, любовь и язык. Поэтому в его стихах она не фон, не декорация, а действующее лицо. Пастернак не суфлирует природе, а прислушивается к ее голосам.

"Февраль". В этом стихотворении мир представлен звучащим на многие лады. Всё бурлит, клокочет, грохочет, и всё это музыка приближающейся весны.

Динамизм картине придают глаголы, метафоры: писать навзрыд, грохочущая слякоть, слякоть горит, сухая грусть, дно очей, криками изрыт, стихи слагаются навзрыд.

“Быть знаменитым некрасиво”.

Стихотворение написано признанным мастером в период его “последних песен”. Оно передает внутреннее восприятие поэтом своей роли и сути на земле.
    
    Быть знаменитым некрасиво.
    Не это поднимает ввысь.
     Не надо заводить архива.
    Над рукописями трястись.
    
    Действительно, людская любовь мимолетна, несправедлива, подвержена моде. Но поэт выше толпы. Он творит для людей, не прислушиваясь к их восторгам и хуле.
    
    Цель творчества — самоотдача,
     А не шумиха, не успех.
     Позорно, ничего не знача,
     Выть притчей на устах у всех.
    

 Пастернак относится к славе, как к мирской суете, его искусство сродни небожителям, которые дарят людям блага, не требуя ничего взамен. Он испытывает радость от самого творчества. Оно его стихия и способ существования. Поэт не может не сочинять, для него это значит жить, изливая в звуках душу, наполняя мир красотой.
     Истинный художник — всегда первопроходец. За ним пойдут другие, может быть, даже не вспомнив, по чьим следам идут, но им будет легче, и это главное. Всего в несколько четверостиший стихотворение Бориса Леонидовича Пастернака заставляет по-новому взглянуть на творчество. Это не способ добывания денег, не работа — это образ жизни поэта, от которого он не может отказаться, пока жив.

Цикл «Стихи из романа» («Доктор Живаго»).  (1946 - 1953). Герой Пастернака — поэт. Как и Пастернак, Живаго считает, что содержанием искусства является подлинная действительная жизнь. Вот что доктор записал об этом в своём дневнике: “В стихотворение, точно через окно в комнату, вливались с улицы свет и воздух, шум жизни, вещи, сущности. Предметы внешнего мира, предметы обихода, имена существительные, теснясь и наседая, завладевали строчками. Предметы, предметы, предметы рифмованной колонною выстраивались по краям стихотворения”. Искусство сильнее смерти. Смертью главного героя книга не заканчивается. За рассказом о прощании следует эпилог, а затем — уже в самом конце — публикуется тетрадь стихотворений Юрия Живаго. По мысли Пастернака, в этих стихах живёт и их создатель, стихи остаются после его жизни, а значит, он оказывается бессмертным. В последней строфе последнего стихотворения Живаго, то есть в самом окончании романа, речь идёт о Воскресении.

Я в гроб сойду и в третий день восстану,
И, как сплавляют по реке плоты,
Ко Мне на суд, как баржи каравана,
Столетья поплывут из темноты.

Если жизнь автора “переходит” в его творения, то и искусство приобретает свойства и знания живого существа. Так, в конце романа описывается встреча друзей Живаго, которые собираются за чтением его стихов. И книга, которую они держат в руках, отзывается на их раздумья: “Счастливое, умилённое спокойствие за этот святой город и за всю землю, за доживших до этого вечера участников этой истории и их детей проникало их и охватывало неслышною музыкой счастья, разлившейся далеко кругом».

Тема поэта и поэзии звучит и в стихотворении "Гамлет" (1946 г).Уже в первых строках писатель строчкой "я ловлю в далеком отголоске, что случится на моем веку" определяет свое предчувствие судьбы, точнее, ее трагического финала: "неотвратим конец пути". Поэт намекает на обстоятельства собственной жизни (ведь он на самом деле находился под жестким контролем): "На меня наставлен сумрак ночи тысячью биноклей на оси", -- и молит о том, чтобы его избежала участь многих других коллег по перу (расстрел, ссылка, изгнание). Оппозиции света и тьмы, земли и неба, жизни и смерти,  Гамлета и Христа в сюжете:

Свет рампы,  слепящий актера: "Я вышел на подмостки".

Тьма зала и огромного звездного неба: "На меня наставлен сумрак ночи / Тысячью биноклей  на оси".

Свет - "гефсиманская нота": "Если только можешь, Авва Отче, / Чашу эту мимо пронеси.

Путь – жизнь – роль, предстоит еще пройти – прожить – исполнить, но судьба героя – актера – Гамлета уже предопределена, «распорядок действий» придуман и утвержден; от него самого, по сути дела, ничего уже не зависит, остается только подчиниться и выполнить волю «пославшего» его.

«Чаша» – будущий жизненный путь героя, полный невзгод и страданий; это чаша жизни, которую ему предстоит испить до дна, познав всю ее горечь; символ судьбы; наконец, символ трагического мироощущения, характеризующегося драматической, чисто «гамлетовской» антитезой Чувства и Долга, Свободы и Рока. С этим образом перекликается и пословица (2 финальные строки):

Я ловлю в далеком отголоске,

Что случится на моем веку.                        /фатум, предопределение/

МАТЕРИАЛЫ К АНАЛИЗУ ПРОИЗВЕДЕНИЙ Б.Л.ПАСТЕРНАКА (из пособия Гайбарян О.Е. «Письменный и устный экзамен по литературе. 20 век»).

Борис Пастернак был свидетелем всех важнейших событий своего бурного века. В литературу Б. Пастернак вошел в группе «Центрифуга», занимавшей промежуточное место между символизмом и футуризмом.

Будущий поэт с детства был окружен атмосферой высокого искусства. Он родился в семье академика живописи Леонида Пастернака, мать его, Р.И. Кауфман, была известной пианисткой, и будущий поэт рано обнаружил художественные склон­ности. Гостями семьи бывали Лев Толстой, историк Ключевский, композиторы Рахманинов, Скрябин, художники Серов и Врубель. Леонид Пастернак, отец будущего поэта, был иллюс­тратором «Войны и мира», «Воскресения» Л. Толстого. В детстве мальчик хорошо рисовал, под влиянием матери и Скрябина увлекался музыкальной композицией, предполагая сделать музыку сферой своей деятельности. В 1909 г. отказался от профессии музыканта и поступил на историко-философский факультет Московского университета. Весной 1912 г. едет в Германию, учится в университете Марбурга, проявляет большой интерес к неокантианству. Но позже Пастернак отказывается и от философии как предмета профессиональных занятий, хотя долго еще философская проблематика будет в центре его внимания и проявится в философской насыщенности его поэзии и романа «Доктор Живаго».

Первая публикация стихов относится к 1913 г. После сдачи экзаменов в университете он подготовил книгу стихов «Близнец в тучах» (1914).

В предреволюционные годы входит в группу футуристов. Ранние стихи отмечены влиянием А. Блока. Но Пастернак не принимал символистской условности и сверхчувственности. Ближе к его мировоззрению оказался футуризм. В. Маяковский был одновременно и родственен, и вызывал на непрекращающийся спор. Пастернаку были чужды футуристические лозунги о разрыве с прошлым, со «старьем» культуры. В поэзии раннего Пастернака уже заметны связи с традициями русской философской лирики М.Ю. Лермонтова, Ф.И. Тютчева; несомненное влияние на творчество поэта оказал Р.М. Рильке. Б. Пастернака, М. Цветаеву и Р.М. Рильке связала проникновенная переписка.

Летом 1917 г. была написана книга стихов «Сестра моя — жизнь», изданная в 1922 г. Уже в ней наметилась важнейшая черта всей поэзии Пастернака — ее нераздельная слитность с миром природы, с жизнью в целом. Стихи вобрали в себя бытовое, психологическое и философское содержание, обостренное чувство жизни, мысли об искусстве и переживание чуда творчества, природу и человека как равных в мироздании. Атмосфера революционных преобразований входила в поэзию Пастернака опосредованно, выражаясь в общем настроении, в вихреобразном движении образов, в общем романтическом колорите.

Стихотворение «После дождя», создававшееся в 1915-1928 гг., передает многие черты ранней лирики Пастернака, экспериментировавшего в стихах с цветом и звуком, Пастернака — как художника и композитора. В стихах изображается гроза, ее живые и подвижные черты, звуки, краски, движения, шумы. Но начинается стихотворение картинкой, когда гроза только что прошла, но еще не утих ветер, на дворе, на дорогах вода, еще не впитанная землей. В наступившей тишине поэту хочется рассказать о грозе, выразить восхищение мощью Стихии. И в стихотворении он деталь за деталью воспроизводит картину грозы с интонацией счастливого ликования:

За окнами давка, толпится листва,

И палое небо с дорог не подобрано.

Все стихло. Но что это было сперва!

Теперь разговор уж не тот и по-доброму.

Сначала все опрометью, вразноряд

Ввалилось в ограду деревья развенчивать,

И попранным парком из ливня — под град,

Потом от сараев — к террасе бревенчатой.

Теперь не надышишься крепью густой.

А то, что у тополя жилы полопались, —

Так воздух садовый, как соды настой,

Шипучкой играет от горечи тополя.

Со стекол оконных, как с бедер и спин

Озябших купальщиц, — ручьями испарина.

Сверкает клубники мороженый клин,

И градинки стелются солью поваренной.

Вот луч, покатясь с паутины, залег

В крапиве, но, кажется, это ненадолго,

И миг недалек, как его уголек

В кустах разожжется и выдует радугу.

Поэтический голос автора полон восхищения, чувства единения с природой, понимания ее красоты и одухотворенности. Душевное здоровье, яркость восприятия только и могли создать такую интонацию и настроение. Стихотворение как будто соткано из метафор.

Вот как Д. С. Лихачев оценивал метафоричность поэзии Б. Пастернака: «Метафора в его стихах поэтически непредсказуема, ибо она не связана с традиционностью и представлениями о «поэтичности» тех или иных понятий, тем, эмоций. Она как бы отделяется, создает свой мир, летит в свободном полете. В его поэзии играют молнии, — молнии неожиданные, озаряющие, но и не страшные, ибо они именно «играют» и дразнят воображение».

Поэзия — это вторая действительность, преображенная через метафору. С ее помощью действительность видится по-новому, богаче, ярче, как бы открывается заново.

Огромное значение в жизни Пастернака имела дружба с Маяковским. Наибольшее сближение между ними относится к периоду между революциями 1917 г. В поэзии Маяковского Пастернак видел высокий образец, и сам был сторонником революционного новаторства, но при этом противопоставлял ему свое понимание искусства и его назначения.

В «Определении поэзии» (1919) Пастернак утверждает свое представление о ней:

Это — круто налившийся свист,

Это — щелканье сдавленных льдинок,

Это — ночь, леденящая лист,

Это — двух соловьев поединок.

Эти строки — о том, что нельзя понимать поэзию узко социально, в духе времени, нужно постоянно прислушиваться к природе, черпать в ее красоте вдохновение. Но путь истинного поэта не может быть простым. Об этом проникновенное, драматическое стихотворение «О, знал бы я, что так бывает...»  (1931). Поэт говорит о том времени, когда выбрал путь искусства, не подозревая, какие драмы ожидают его:

О, знал бы я, что так бывает,

Когда пускался на дебют,

Что строчки с кровью — убивают,

Нахлынут горлом и убьют!

Поэт проводит параллель с древнеримским цирком, где публика требовала и ждала от рабов-гладиаторов настоящей гибели. Так и поэт («раб»), записывающий «диктуемую» ему строфу, вкладывает в нее душу. И в этом его счастье и драма:

Когда строку диктует чувство,

Оно на сцену шлет раба,

И тут кончается искусство

И дышат почва и судьба.

Действительность, проходя через чувство, душу поэта, преображаясь в ней, теряет качества повседневности, привычности. Так метафорический смысл становился первичным, главным. Открытие такого соотношения предметного мира и его отражения было открытием и достижением Пастернака. Размышления о предназначении поэзии, месте поэта в жизни лейтмотивом проходят через все творчество Пастернака. Стихи о поэте и поэзии - это и философские размышления о тайнах бытия:

Во всем мне хочется дойти

До самой сути.

В работе, в поисках пути,

В сердечной смуте.

До сущности протекших дней,

До их причины,

До оснований, до корней,

До сердцевины.

Все время схватывая нить

Судеб, событий,

Жить, думать, чувствовать, любить,

Свершать открытья.

Поэт, по мнению Пастернака, должен «списывать» свои поэтические образы с картин природы, и только тогда поэзия задышит чистым, естественным, природным дыханием:

Я б разбивал стихи, как сад.

Всей дрожью жилок

Цвели бы липы в них подряд,

Гуськом, в затылок.

В стихи б я внес дыханье роз,

Дыханье мяты,

Луга, осоку, сенокос,

Грозы раскаты.

Стихотворение «Быть знаменитым некрасиво» (1956) можно считать своеобразным поэтическим манифестом самого Пастернака:

Быть знаменитым некрасиво,

Не это поднимает ввысь.

Не надо заводить архива,

Над рукописями трястись.

Цель творчества — самоотдача,

А не шумиха, не успех.

Позорно, ничего не знача,

Быть притчей на устах у всех.

Но надо жить без самозванства,

Так жить, чтобы в конце концов

Привлечь к себе любовь пространства,

Пастернак убежден, что поэт может, несмотря на все перипетии личной судьбы, остаться самим собой, не изменить себе и поэзии:

И должен ни единой долькой

Не отступаться от лица,

Но быть живым, живым и только,

Живым и только до конца.

Свидетель кровавых трагедий и преступлений века, поэт, кажется, не мог не написать такие строки в стихотворении «Душа»:

Душа моя, печальница

О всех в кругу моем!

Ты стала усыпальницей

Замученных живьем.

Тела их бальзамируя,

Им посвящая стих,

Рыдающею лирою

Оплакивая их,

Ты в наше время шкурное

За совесть и за страх

Стоишь могильной урною,

Покоящей их прах.

В связи с этим особенное значение приобретают стихи поэта, написанные в годы Великой Отечественной войны. Они составили цикл «Стихи о войне» (1941 — 1944).

Война - это всегда трагедия, всегда преступление, но если в войнах страдают дети, то это страшнее во много крат. Об этом стихотворение «Страшная сказка»:

Все переменится вокруг.

Отстроится столица.

Детей разбуженных испуг

Вовеки не простится.

Не сможет позабыться страх,

Изборождавший лица.

Сторицей должен будет враг

За это поплатиться.

Стихотворение «Победитель» посвящено памяти блокадного Ленинграда:

И вот пришло заветное мгновенье:

Он разорвал осадное кольцо.

И целый мир, столпившись в отдаленье,

В восторге смотрит на его лицо.

Как он велик! Какой бессмертный жребий!

Как входит в цепь легенд его звено!

Все, что возможно на земле и небе,

Им вынесено и совершено.

Недосказанность стихов — одна из особенностей поэзии Пастернака. Он не любил прояснять личный смысл поэтических строчек. Они — как моментальный снимок состояния души поэта, как зыбкое отражение, нарочито затуманенное. Поэт предоставляет читателю возможность домыслить или вложить в строку свой личный смысл. Но это реалии, детали, выхваченные из общей картины, которые в свою очередь вызывают воспоминания о прошлом, ассоциации. Поэтическая прелесть грустного стихотворения «Никого не будет в доме...» (1931) именно в этой недоговоренности. Образ любимой овеян в нем поэзией зимнего вечера. Ожидание будущей счастливой встречи про­свечивает с первой строки:

Никого не будет в доме,

Кроме сумерек. Один

Зимний день в сквозном проеме

Незадернутых гардин.

Только белых мокрых комьев

Быстрый промельк маховой.

Только крыши, снег и, кроме

Крыш и снега, — никого.

И опять зачертит иней,

И опять завертит мной

Прошлогоднее унынье

И дела зимы иной,

И опять кольнут доныне

Неотпущенной виной,

И окно на крестовине        

Сдавит голод дровяной.

Но нежданно по портьере

Пробежит вторженья дрожь.

Тишину шагами меря,

Ты, как будущность, войдешь.

Ты появишься у двери

В чем-то белом, без причуд,

В чем-то впрямь из тех материй,

Из которых хлопья шьют.

Преклонение перед чудом и загадкой любви — лейтмотив стихотворения «Любить иных — тяжелый крест...» (1931). В нескольких строчках заложен глубокий философский смысл, философское понимание любви, ведь любовь — это таинство, разгадать которое невозможно, как невозможно постичь тайну бытия:

...А ты прекрасна без извилин,

И прелести твоей секрет

Разгадке жизни равносилен.

Середина 30-х гг. была сложным временем для всей советской литературы. В 20-е — начале 30-х гг. Пастернак готовит к печати и переиздает свои прежние сборники. Слава растет, его признают первым из современных поэтов России. Его стихи сопоставляют с творениями Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Фета, немецких романтиков. Но у поэта не было более строгого критика, чем он сам. Чтобы разобраться в самом себе, он пишет автобиографическую книгу «Охранная грамота». На­веянная смертями Рильке и Маяковского, она должна была, как магическое заклинание, предохранить своего автора от гибели в неумолимо надвигавшиеся страшные годы большого террора.

Современная поэту критика любила упрекать его за аполитичность и социальную незрелость. В действительности Пастернак глубже и прозорливее своих современников — критиков, поэтов, политических деятелей — чувствовал и понимал смысл и последствия революции для народа и для государства, видел ближнюю и дальнюю перспективу.

Самоубийство Маяковского, подобно удару молнии, осветило и сделало очевидным губительность пути, по которому шла советская литература. РАПП и ее областные ответвления стремились задушить все, что не совпадало с их установками. Призыв рабочих ударников в литературу увеличил в 10 раз Московскую писательскую организацию, большинство членов которой не имели элементарной грамотности. Всем было велено придерживаться социалистического мировоззрения, а в творчестве — социалистического реализма. С непокорными жестоко расправлялись.

Но Пастернак был убежден, что «человек должен жить жизнью своего государства, даже если он со многим и не согласен. Он должен жить напряженной, естественной жизнью, и тогда в творчестве будет напряженная естественность». Однако этот принцип в реальности сталкивался с противоречившим ему нравственным принципом, запрещавшим мириться с подавлением свободы слова, гонениями в форме политических судебных процессов, с казнями. В нравственном отношении 30-е годы были для Пастернака более трудными, чем вся его предшествовавшая жизнь. Позже он вспоминал: «Именно в 36 году, когда начались эти страшные процессы (вместо прекращения поры жестокости, как мне в 35 году казалось), все сломилось во мне, и единение со временем перешло в сопротивление ему, которого я не скрывал».

В начале 30-х гг. Пастернак подолгу жил в Грузии, подружился с грузинскими поэтами, стал переводить их на русский язык. Когда в разгар сталинского террора 1937 г. Табидзе и Яшвили погибли, Пастернак принял на себя заботу об их семьях, поддерживал их морально, помогал деньгами. Незадолго до смерти он писал, что Грузия стала в его жизни большим явлением.

В конце жизни Пастернак вспоминал, что он заболел и целый год не мог спать после того, как увидел зимой 1929-1930 гг. страдания семей так называемых «раскулаченных» крестьян, изгнанных из родных мест без средств к существованию, обреченных на голодную смерть. В течение двух последующих лет эти впечатления подкреплялись новыми. Эти переживания и впечатления отразились в книге «Второе рождение» (1931).

В краях заката стаял лед,

И по воде, оттаяв,

Гнездом сполоснутым плывет

Усадьба без хозяев.                                

В книге «На ранних поездах» (1936-1944) есть одноименное стихотворение, в котором зримо встают картины зимнего предвоенного Подмосковья, создается эффект личного присутствия. В стихотворении отразились впечатления зимы 1940 г., проведенной в Переделкино. Пастернак писал: «А поездки в город с пробуждением в шестом часу утра и утренней прогулкой за три километра темным, ночным еще полем и лесом, и линия зимнего полотна, идеальная и строгая, как смерть, и пламя утреннего поезда, к которому ты опоздал и который тебя обгоняет у выхода с лесной опушки к переезду. Ах, как вкусно еще живется... как еще рано сдаваться, как хочется жить».

Я выходил в такое время,

Когда на улице ни зги,                                        

И рассыпал лесною темью

Свои скрипучие шаги.

Навстречу мне на переезде

Вставали ветлы пустыря.

Надмирно высились созвездья

В холодной яме января.

Картины природы вызывают у лирического героя ассоциации с родиной, Россией:

Сквозь прошлого перипетии

И годы войн и нищеты

Я молча узнавал России

Неповторимые черты.

Превозмогая обожанье,

Я наблюдал, боготворя.

Здесь были бабы, слобожане,

Учащиеся, слесаря.

В них не было следов холопства,

Которые кладет нужда,

И новости и неудобства

Они несли, как господа.

В книге поэзии «На ранних поездах» в цикле «Переделкино» большинство стихов — о природе и восприятии ее городским жителем. В письмах друзьям он говорит о «чудном, живом лете» 1940 г., о «непередаваемой красоте жизни в лесу, в мороз». Это стихотворения «Летний день», «Сосны», «Иней» (все—1941).

Сосны в бору, под солнцем воспринимаются как живые, видящие, чувствующие. Они принимают любящих их людей в свое сообщество. Это слияние души человека с природным миром и помогает понять, почувствовать его до глубины:

В траве, меж диких бальзаминов,

Ромашек и лесных купав,

Лежим мы, руки запрокинув

И к небу головы задрав.

И вот, бессмертные на время,

Мы к лику сосен причтены

И от болей и эпидемий

И смерти освобождены.

Стихотворение «Иней» тоже, при внешней и кажущейся простоте, сложно по видению окружающего мира, наряженного в иней. В этом мире много привычных, ясных и милых деталей, теперь едва узнаваемых в зимнем наряде.

Философский подтекст в стихах был уже у раннего Пастернака. В его последнюю книгу «Когда разгуляется» вошли стихи, написанные в 1956—1959 гг.; в них — чеканная ясность мысли, мудрая простота ее выражения и философская глубина. Поэтическая мысль формулируется как афоризм. Книга открывается стихотворением « Во всем мне хочется дойти ...» (1956 г.) В нем выражено жизненное кредо поэта, которому он ни разу не изменил.

Картины природы в стихотворениях этой книги и их связь с духовной жизнью человека выводят к философскому осмыслению этой связи, бытия человека. Стихотворение «Снег идет» (1957) — живописная картина, наблюдаемая не раз каждым человеком. Лирический герой видит снегопад из комнаты:

Снег идет, снег идет.

К белым звездочкам в буране

Тянутся цветы герани

За оконный переплет.

Снег идет густой-густой.

В ногу с ним, стопами теми,

В том же темпе, с ленью той

Или с той же быстротой,

Может быть, проходит время?

Может быть, за годом год

Следует, как снег идет,

Или как слова в поэме?

Стихотворение «Июль» (1956) все построено на олицетворении. Теплый «июльский воздух луговой» представлен как живое существо, действующее и показывающее свой характер, но поскольку оно невидимо, то названо привиденьем, домовым. Но в то же время этот проказник — летний дачник-отпускник, который «снял комнаты у нас внаем», — говорит лирический герой:

По дому бродит привиденье.

Весь день шаги над головой.

На чердаке мелькают тени.

По дому бродит домовой.

В халате крадется к кровати,

Срывает скатерть со стола.

Ног у порога не обтерши,

Вбегает в вихре сквозняка

И с занавеской, как с танцоршей,

Взвивается до потолка.

Особое место в лирике Пастернака занимает цикл «Стихи из романа» (1946 - 1953). Эти стихи помещены Пастернаком в конце романа «Доктор Живаго» и приписываются поэтом своему герою - Юрию Андреевичу Живаго. Это свидетельствует о необычайной духовной близости Юрия Живаго и его создателя - Бориса Пастернака. Роман «Доктор Живаго» — род лирической автобиографии поэта.

Тетрадь Юрия Андреевича содержит 25 стихотворений, которые были написаны и печатались Пастернаком в разное время, начиная с 1946 г.

«Стихотворения Юрия Живаго» открываются лирической исповедью «Гамлет». Небольшое стихотворение может быть воспринято как поэтически-образное воплощение судьбы главного героя и самого поэта.

Стихотворение написано в 1946 г. К этому же году относится работа Пастернака над статьей о Шекспире, где в главе, посвященной Гамлету, он пишет: «Гамлет не драма бесхарактерности, но драма долга и самоотречения ... волею случая Гамлет избирается в судьи своего времени и в слуги более отдаленного. «Гамлет» — драма высокого жребия, заповедного подвига, вверенного предназначения».

Гул затих. Я вышел на подмостки.

Прислонясь к дверному косяку,

Я ловлю в далеком отголоске,

Что случилось на моем веку.

На меня наставлен сумрак ночи

Тысячью биноклей на оси.

Если только можно, авва отче,

Чашу эту мимо пронеси.

Я люблю твой замысел упрямый

И играть согласен эту роль.

Но сейчас идет другая драма,

И на этот раз меня уволь.

Но продуман распорядок действий,

И неотвратим конец пути.

Я один. Все тонет в фарисействе.

Жизнь прожить — не поле перейти.

Несомненна связь стихотворения с биографией поэта, осмыслением им своего творческого пути как пути Гамлета. Такому пониманию способствует то, что мы знаем: Пастернак перевел на русский язык трагедию Шекспира и писал о ней.

Несколько смысловых слоев открываются один за другим в стихотворении. Причем они переплетены теснейшим образом и просвечивают один сквозь другой. Например, слова «Я один. Все тонет в фарисействе» может сказать и Гамлет (такова его судьба), и актер, играющий его роль, и Иисус Христос, боровшийся с фарисеями и погубленный ими, и Юрий Андреевич Живаго, и сам Пастернак (стоит вспомнить его гефсиманскую ночь — нобелевские дни 1958 г.). Это мерцание многих зна­чений, попеременно и даже одновременно всплывающих в сознании читателя, составляет важнейшую особенность поэзии Пастернака. После символистов таких глубоких стихов никто в России не писал. Самая сложная поэзия на русском языке после Блока была создана в XX в. Пастернаком.

Стихотворение «Весенняя распутица» (1953) представляет собой поэтическую картину весеннего леса и половодья на близкой реке, увиденную и запечатленную Юрием Живаго, художником. Интонация стихотворения более спокойная, повествовательная. Первые четыре строфы передают дорожные впечатления человека, едущего верхом на лошади по глухому бору, недалеко от шумящей половодьем реки. Следующие шесть строф посвящены соловьиным трелям («неистовствовал соловей»). Соловьиные посвисты вызывают ассоциации то с «колоколом набата», то с соловьем-разбойником:

В кого ружейной крупной дробью

Он по чащобе запустил?

В воображении поэта оживают образы сказок, картины недавнего прошлого. Он говорит о единении с природой в этой красоте, в этой музыке весны:

Огни заката догорали

Распутицей в бору глухом.

В далекий хутор на Урале

Тащился человек верхом.          

Болтала лошадь селезенкой,

И звону шлепавших подков

Дорогой вторила вдогонку

Вода в воронках родников.        

Когда же опускал поводья     

И шагом ехал верховой,

Прокатывало половодье

Вблизи весь гул и грохот свой.

Смеялся кто-то, плакал кто-то,

Крошились камни о кремни,

И падали в водовороты

С корнями вырванные пни.

А на пожарище заката,

В далекой прочерни ветвей,

Как гулкий колокол набата,

Неистовствовал соловей.

Где ива вдовий свой повойник

Клонила, свесивши в овраг,

Как древний соловей-разбойник,

 Свисал он на семи дубах.

Какой беде, какой зазнобе

Предназначался этот пыл?

В кого ружейной крупной дробью

Он по чащобе запустил?

 Казалось, вот он выйдет лешим

С привала беглых каторжан

Навстречу конным или пешим

Заставам здешних партизан.

Земля и небо, лес и поле

Ловили этот редкий звук,

Размеренные эти доли

Безумья, боли, счастья, мук.

Стихотворение «Зимняя ночь» (1946) воспроизводит один из эпизодов романа «Доктор Живаго», когда Юрий и Тоня Громеко ехали на елку к Свентицким. В тот вечер, проезжая мимо какого-то дома, они увидели в полуподвальном окне горящую на столе свечу. Там, в крошечной комнатке, в свете свечи происходило свидание Лары и Павла. Через много лет Лара станет единственно необходимым человеком для Юрия.

Мело, мело по всей земле

Во все пределы.

Свеча горела на столе,

Свеча горела.

Целый ряд стихотворений Пастернака посвящен его кумирам и друзьям. Среди них Анна Ахматова и Марина Цветаева. Лаконичны, но зато так содержательно емки строки стихотворения «Анне Ахматовой»:

Мне кажется, я подберу слова,

Похожие на вашу первозданность.

А ошибусь — мне это трын-трава,

Я все равно с ошибкой не расстанусь.

С Мариной Цветаевой Пастернака связала дружба, поэтому ее смерть в далекой Елабуге, невозможность точно знать, где находится ее могила, были восприняты Пастернаком особенно трагически. В стихотворении «Памяти Марины Цветаевой» об этом говорится так:

Что сделать мне тебе в угоду?

Дай как-нибудь об этом весть.

В молчанье твоего ухода

Упрек невысказанный есть.

Символично, что именно Марина Цветаева в своей статье «Световой ливень», подводя итог своим размышлениям о пафосе поэзии Пастернака, отмечая, что Пастернак утверждает жизнь как высшую духовную ценность, написала: « И никто не захочет стреляться, и никто не захочет расстреливать...».

Особенности художественного мира Пастернака:                               

1. Многообразность.     

2. Звуковая и световая организации стиха. (Стихи насыщены светом и цветом).      

3. Совмещение в пределах одного стихотворения разноплановой в стилистическом отношении лексики (поэтическая речь максимально приближена к обыденной).  

4. Использование образных сравнений.      

5. Насыщенность метафорой.  

Тест.

Прочитайте приведенное ниже стихотворение и выполните задания B8-B12; C3-С4.

	Гамлет Гул затих. Я вышел на подмостки1. Прислонясь к дверному косяку, Я ловлю в далеком отголоске, Что случилось на моем веку. На меня наставлен сумрак ночи Тысячью биноклей на оси. Если только можно, Авва Отче2 Чашу эту мимо пронеси. Я люблю твой замысел упрямый И играть согласен эту роль. Но сейчас идет другая драма, И на этот раз меня уволь. Но продуман распорядок действий, И неотвратим конец пути. Я один, все тонет в фарисействе3. Жизнь прожить — не поле перейти. Б.Л. Пастернак, 1946 1 Подмостки - здесь: сцена, театральная площадка. 2 Авва Отче - обращение к Богу (ср. Господи!). 3 Фарисейство - здесь: лживость и притворство.
B8	Как называется средство иносказательной выразитель­ности, позволившее автору создать в стихотворении «Гамлет» скрытое сравнение «жизнь — театр»?
	Ответ:
B9	Выпишите из третьей строфы стихотворения Б.Л. Пас­тернака «Гамлет» эпитет, выражающий субъективное отношение лирического героя к высшим силам, распо­ряжающимся его судьбой.
	Ответ:
В10	Как называется выбранный Б.Л. Пастернаком стилис­тический прием, основанный на повторении однород­ных согласных звуков? «Но продуман распорядок действий, И неотвратим конец пути».
	Ответ:
B11	Какой художественный прием преувеличения позволил Б.Л. Пастернаку создать в стихотворении художествен­ный образ многолюдного зрительного зала? «На меня наставлен сумрак ночи Тысячью биноклей на оси».
	Ответ:
B12	В бланк ответа впишите термин, которым в литературо­ведении называют краткое изречение, содержащее закончен­ную мысль лирического героя стихотворения Б.Л. Пастерна­ка «Гамлет»: «Жизнь прожить — не поле перейти».

   

СНЕГ ИДЕТ Снег идет, снег идет. К белым звездочкам в буране Тянутся цветы герани За оконный переплет. Снег идет, и всё в смятеньи, Всё пускается в полет,- Черной лестницы ступени, Перекрестка поворот. Снег идет, снег идет, Словно падают не хлопья, А в заплатанном салопе Сходит наземь небосвод. Словно с видом чудака, С верхней лестничной площадки, Крадучись, играя в прятки, Сходит небо с чердака. Потому что жизнь не ждет. Не оглянешься - и святки. Только промежуток краткий, Смотришь, там и новый год. Снег идет, густой-густой. В ногу с ним, стопами теми, В том же темпе, с ленью той Или с той же быстротой, Может быть, проходит время? Может быть, за годом год Следуют, как снег идет, Или как слова в поэме? Снег идет, снег идет, Снег идет, и всё в смятеньи: Убеленный пешеход, Удивленные растенья, Перекрестка поворот.

Б. Пастернак. «Снег идёт».

“Всё стихотворение — непрерывное движение вперёд, по спирали, вместе с кружением бурана, поворотом перекрёстка и ежегодным повторением первого снега, зимы, святок… Тянущиеся цветы герани означают то же самое — рост, развитие, течение времени. Жизнь не стоит на месте. В ней есть перекрёстки, есть перемены, когда «всё в смятеньи, всё пускается в полёт». Смятенье необходимо, оно означает переходное состояние, некоторую неуравновешенность перед дальнейшими изменениями и развитием. Возможно, Пастернак имеет в виду и духовное совершенствование, стремление достичь чего-то в жизни”

“Каждый человек переживает свою жизнь как путь, длинную дорогу, иногда хорошую, иногда не очень, со своими преградами, со своей особой логикой, попутчиками, падениями и взлётами. Герой Пастернака — это тот человек, который на миг сошёл с этой дороги, уселся на обочине и посмотрел на весь этот путь, он выпадает из все­объемлющей логики времени, он вне его — ещё не в будущем, но уже и не в прошлом, он в торжественном и безмолвном «сейчас»…”

Восприятие и истолкование стихотворения Б.Пастернака «Снег идёт»

Снег идёт. Миллионы, миллиарды снежинок спускаются с небес, словно пряча, укутывая в себя всё; они спускаются как плотные, тяжёлые белые шторы. И идёт снег непрерывным, плотным потоком. Если выйти на улицу в тёплый вечер во время снегопада, особенно весной или осенью, когда снег, упав, сразу тает, можно увидеть интересную и красивую картину: когда снежинки долетают до земли, они словно исчезают, и в результате кажется, что снег пролетает через поверхность земли, не задерживаясь на ней. Он словно проходит через наш мир, пролетает мимо него.
Именно таким предстаёт снег в стихотворении Б.Пастернака «Снег идёт». Снег идёт густой завесой, в которой ничего не видно. И если посмотреть вверх, то кажется, что всё небо не спеша движется вниз вместе со снегом. Не спеша, бесшумно — “крадучись, играя в прятки”. А мечущиеся вокруг снежинки — словно его свита.
Пространство делится на две части — “внутри” и “снаружи”. Герой-наблюдатель сидит у окна и любуется. Внутри, в доме, тепло и сухо. И это тепло домашнего уюта контрастирует с тем, что происходит снаружи. Снаружи — на километры вверх, до самого горизонта — всё одно: идёт снег, непрерывно движется в едином порыве. И в то же время это олицетворение хаоса, когда каждая снежинка мечется, крутится в вихрях и порывах ветра. Грандиозная и величественная картина. А в доме — уют, герань на окне, спокойное сознание того, что вокруг есть четыре стены, которые надёжно защищают героя от любых невзгод. А значит, он может спокойно, ни о чём не думая, сидеть у окна и смотреть, не вспоминая о таких мелких по сравнению с картиной спускающегося на землю неба житейских проблемах.
Обратим внимание на палитру: в доме — красно-зелёная герань тёплых, летних цветов. На­верное, желтоватое освещение. А снаружи — все оттенки серого, белого, чёрного… Снег ведь не бывает чисто белым. И величественность и спокойствие картины подчёркиваются такой однотонностью.
Дело явно происходит поздним вечером, если не ночью — за окном перекрёсток, но даже на нём тихо; несколько оживляет картину один-единственный пешеход — всего один. И кажется, будто вся буря концентрируется на нём, пытаясь завалить его снегом, сдуть. Вообще, буря похожа на одно живое существо — многокилометровое, но всё же непрерывное.
Ещё одна деталь композиции, “работающая” на ощущение непрерывности, — “кольцевое” построение стихотворения. Как в начале “снег идёт… и всё в смятеньи…”, так и в конце текста. И так будет из года в год, из раза в раз… Собственно, снег можно считать мерилом времени. Выпал снег — наступила зима, стаял — весна. Ещё раз выпал — вот и год прошёл. “Там и новый год…” И жизнь, как снежинка в буране, всё быстрее проносится мимо.
Итак, стихотворение можно понимать двояко: с одной стороны, это стихотворение — спокойное, тихое, неторопливое — то, как видит ситуацию лирический герой, который смотрит на всё из окна. Ему тепло, уютно и хорошо. Это точка зрения “изнутри” (относительно дома). Вторая точка зрения — “снаружи” — глазами прохожего, пробирающегося через буран и вьюгу. С этой точки зрения буран мечется и бесится, и нет в нём покоя. Но автор, видимо, стремится описать именно первую точку зрения — не зря он поместил героя за оконное стекло.
А может, это жизнь проносится там, за стеклом? А герой сидит и наблюдает за нею со стороны…
Вообще стихотворение «Снег идёт» многозначно; так, лестницу можно рассматривать как символ жизненного пути человека. Ступенька идёт за ступенькой, как год идёт за годом, до самой лестничной площадки…
А навстречу спускается небо…

Значение поэтического цикла в общем контексте романа Б. Пастернака «Доктор Живаго». Стихотворение Ю. Живаго «Зимняя ночь».

В романе Б. Л. Пастернака поэзия и проза пред­ставляют собой живое неразделимое единство, кото­рое можно назвать новой жанровой формой.

Интересно поэтическое и функциональное значе­ние, которое имеет в общем контексте пастернаковского романа «тетрадь Юрьевых писаний». Живаговский цикл включает в себя стихотворения, написан­ные в период с1946 по 1953 год, очень разнообразные по жанру и лирической тематике. Стихотворения цикла выполняют две основные функции. Суть пер­вой функции в том, что некоторые образы станови­лись как бы «связующим звеном», то есть дополни­тельным — смыкающим элементом композиционной структуры текста. Основной целью второй функции будет выявление подтекста: оценочных суждений, ас­социативных связей, глубинных пластов, скрытых в прозаическом тексте. Примером «связующего звена» является стихотворение «Зимняя ночь»:

Мело, мело по всей земле,

Во все пределы.

Свеча горела на столе,

Свеча горела...

С горящей свечи начинается, по сути, основное дей­ствие романа, сюжетная динамика которого основыва­ется на сюжетных узлах, образуемых случайными встречами и совпадениями: «Лара любила разговари­вать в полумраке при зажженных свечах. Паша всегда держал для нее нераспечатанную пачку. ...Пламя за­хлебнулось стеарином». И буквально через две страни­цы мы читаем, как Юра и Тоня, ничего еще не знаю­щие о тех испытаниях, через которые должно пройти их взаимное чувство, едут в извозчичьих санях на елку к Светницким. «Они проезжали по Камергерскому, Юра обратил внимание на черную протаявшую сква­жину в ледяном наросте одного из окон. Сквозь эту скважину просвечивал огонь свечи, проникавший на улицу почти с сознательностью взгляда, точно пламя подсматривало за едущими и кого-то поджидало. «Све­ча горела на столе. Свеча горела...» — шептал Юра про себя начало чего-то смутного...»

Существует мнение, что стихотворение «Зимняя ночь» — первое стихотворение Ю. Живаго, а значит, мы присутствуем при рождении поэта.

Свеча — не просто бытовая «подробность», прежде всего это многозначный и емкий символ. «А ты все го­ришь и теплишься, свечечка моя яркая...»,— на эти полные любви слова Лары, можно было бы и не обра­тить внимания, если бы не их символический «под­текст» : горящая свеча уподобляется не только челове­ческой судьбе, жизни, но и вере — истинной, живо­творящей, деятельной.

Уже после смерти Юрия Андреевича, прощаясь с ним, Лариса Федоровна вспоминает разговор в этой комнате с Пашей-мальчиком.

«И она стала напрягать память, чтобы восстано­вить этот разговор с Пашенькой, но ничего не смогла припомнить, кроме свечки, горевшей на подоконни­ке, и протаявшего около нее кружка в ледяной коре стекла.

Могла ли она думать, что лежащий тут на столе умерший видел этот глазок проездом с улицы и обра­тил на свечу внимание? Что с этого, увиденного снару­жи пламени,— «свеча горела на столе, свеча горе­ла»,— пошло в жизни его предназначение?»

Образ-символ горящей свечи, проходящий через все повествование, являющийся сквозным, свое куль­минационное воплощение и эстетическое завершение получает именно под пером Юрия Живаго, тем самым организуя текст и дополнительно «скрепляя», таким образом, соответствующие части романа.